Утвержден
Президиумом Верховного Суда
Российской Федерации
26 июня 2015 года
Комитет против пыток2
2 Комитет против пыток (далее – Комитет) действует на основании Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 года. Российская Федерации является участником указанного международного договора и в качестве государства – продолжателя Союза ССР признает компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под его юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения государством – участником положений Конвенции.
Сообщение. Олег Евлоев против Казахстана. Сообщение № 441/2010. Решение принято Комитетом 5 ноября 2013 года.
Тема сообщения: непроведение оперативного и беспристрастного расследования утверждений о пытках, непривлечение к ответственности виновных, непредоставление полного и адекватного возмещения, принуждение к даче признательных показаний.
Вопросы существа: пытки, причинение сильной боли или страдания, эффективные меры по предупреждению пыток, право обращения с жалобой к компетентным властям и на ее быстрое и беспристрастное рассмотрение такими властями, право на справедливую и адекватную компенсацию, признательные показания, полученные под принуждением.
Правовые позиции Комитета. Комитет указывает, что само по себе расследование не является достаточным для того, чтобы продемонстрировать соблюдение государством-участником согласно статье 12 Конвенции, если может быть показано, что это расследование не было беспристрастным3 (пункт 9.4 решения).
3 См.: сообщение № 257/2004 «Костадин Николов Керемедчиев против Болгарии», решение, принятое 11 ноября 2008 года, пункт 9.4.
Комитет напоминает, что статья 12 Конвенции ... требует, чтобы расследование было быстрым и беспристрастным, при этом быстрота имеет важное значение, поскольку это позволяет прекратить применение к жертве таких действий, а также поскольку, за исключением случаев причинения долговременных или тяжких повреждений вследствие применения вышеупомянутых методов, физические следы пыток и прежде всего жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, как правило, исчезают через короткое время4 (пункт 9.5 решения).
4 Сообщение № 59/1996, «Энкарнасьон Бланко Абад против Испании», решение, принятое 14 мая 1998 года, пункт 8.2.
Комитет напоминает ... что статья 14 Конвенции признает не только право на справедливую и адекватную компенсацию, но и налагает на государства-участников обязательство обеспечивать, чтобы жертва пыток получала соответствующее возмещение. Возмещение должно охватывать всю совокупность причиненного жертве ущерба и включать среди прочих мер реституцию, компенсацию и реабилитацию жертвы, а также меры, способные гарантировать невозможность повторения нарушений, – с обязательным учетом обстоятельств каждого дела. Комитет считает, что, несмотря на преимущества, которые предоставляет уголовное расследование для жертвы с точки зрения доказывания, гражданское разбирательство и требование жертвы о возмещении не должны зависеть от исхода уголовного разбирательства. Он считает, что выплату компенсации не следует откладывать до установления уголовной ответственности. Гражданское разбирательство должно быть доступным независимо от уголовного разбирательства, и для такого гражданского судопроизводства следует предусмотреть необходимое законодательство и институты. Если в соответствии с внутренним законодательством требуется провести уголовное разбирательство до обращения за гражданской компенсацией, то непроведение уголовного разбирательства или его неоправданная задержка представляют собой невыполнение государством-участником своих обязательств по Конвенции. Комитет подчеркивает, что дисциплинарные или административные средства защиты без доступа к эффективному судебному пересмотру не могут считаться адекватной формой возмещения в контексте статьи 14 (пункт 9.7 решения).
Комитет отмечает, что широкий смысл запрета в статье 15 Конвенции, запрещающей ссылку на любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, в качестве доказательства «в ходе любого судебного разбирательства», вытекает из абсолютного характера запрещения пыток и, следовательно, предполагает обязательство каждого государства-участника проверять, не были ли заявления, допущенные в качестве доказательства при любом разбирательстве, находящемся в его компетенции, получены с помощью пыток5 (пункт 9.8 решения).
5 См., например, сообщение № 219/2002 «Г. К. против Швейцарии», решение, принятое 7 мая 2003 года, пункт 6.10.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает, что хотя заявитель сообщил об актах пыток на следующий день после случившегося, в ходе допроса 16 декабря 2008 года, а члены его семьи заявляли о жестоком обращении с ним, в частности 21 января 2009 года, доследственная проверка была начата только через шесть месяцев и привела к отказу в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления в действиях сотрудников полиции. Впоследствии, после обращений заявителя с жалобами в национальные суды, его заявления о применении пыток не были приняты во внимание; расследование не было начато, и виновные должностные лица не понесли уголовной ответственности (пункт 9.3 решения).
... Комитет отмечает, что ведение расследования было поручено следователю Управления собственной безопасности Департамента внутренних дел Астаны, по существу, того же учреждения, в котором предположительно применялись пытки. ... Комитет напоминает о своей обеспокоенности по поводу того, что предварительное рассмотрение жалоб в отношении пыток и жестокого обращения со стороны сотрудников полиции осуществляется Управлением собственной безопасности, находящимся в той же системе подчинения, что и регулярные полицейские силы, в связи с чем такое рассмотрение не является беспристрастным6 (пункт 9.4 решения).
6 См.: CAT/C/KAZ/CO/2, пункт 24.
Комитет принимает во внимание, что предварительное расследование было начато через шесть месяцев после сообщения 10 декабря 2008 года о фактах пыток. Комитет ... отмечает, что согласно информации, содержащейся в постановлении Управления собственной безопасности от 8 июня 2009 года, расследование по жалобе заявителя в основном опиралось на показания полицейских, которые отрицали какую-либо причастность к пыткам; при этом мало значения придавалось согласующимся между собой показаниям заявителя и неоспоренному медицинскому заключению, документально подтверждающему причиненные заявителю телесные повреждения (заключение судебно-медицинской экспертизы № 3393). Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено только 8 июня 2009 года, и виновные не были привлечены к уголовной ответственности, а заявителю не было предоставлено никакого возмещения. Кроме того, Комитет отмечает, что не вызывает сомнений тот факт, что заявитель не был быстро извещен властями, проводившими расследование по его жалобам, о том, велось ли расследование и на какой стадии оно находилось7 (пункт 9.7 решения).
7 См.: сообщение № 207/2002, «Драган Димитриевич против Сербии и Черногории», решение, принятое 24 ноября 2004 года, пункт 5.4.
Комитет отмечает, что не вызывает сомнения тот факт, что отказ в возбуждении уголовного дела лишил заявителя возможности предъявить гражданский иск с требованием компенсации, поскольку в соответствии с внутренним законодательством право на компенсацию за пытки возникает только после вынесения судом обвинительного приговора виновным должностным лицам по уголовному делу (пункт 9.5 решения).
Комитет отмечает, что национальные суды не отреагировали должным образом на неоднократные утверждения заявителя о том, что его принуждали к даче письменных признательных показаний с помощью пыток (пункт 9.8 решения).
Выводы Комитета. Комитет заключает, что представленные факты свидетельствуют о совершении деяний, представляющих собой пытку по смыслу статьи 1 Конвенции, и государство-участник нарушило свои обязательства, касающиеся предотвращения актов пыток и наказания лиц, виновных в их совершении, в нарушение пункта 1 статьи 2 Конвенции (пункт 9.2 решения).
Комитет приходит к заключению о том, что государство-участник в нарушение статьи 12 Конвенции не выполнило свое обязательство проводить быстрое и беспристрастное расследование утверждений заявителя о применении пыток. Комитет считает, что государством-участником также не было соблюдено его обязательство по статье 13, связанное с обеспечением заявителю права на предъявление жалобы компетентным властям и быстрое и беспристрастное рассмотрение ими такой жалобы (пункт 9.6 решения).
Комитет приходит к выводу о том, что государство-участник также нарушило свои обязательства по статье 14 Конвенции8 (пункт 9.7 решения).
8 Там же, пункт 5.5.
Комитет приходит к выводу о том, что государство-участник не проверило, не были ли заявления, принятые в качестве свидетельства, получены с помощью пыток. В этих обстоятельствах Комитет приходит к заключению о наличии нарушения статьи 15 Конвенции (пункт 9.8 решения).
Сообщение. «Мумин Насиров против Казахстана». Сообщение № 475/2011. Решение принято Комитетом 14 мая 2014 года.
Тема сообщения: угроза выдачи брата заявителя в Узбекистан.
Вопрос существа: выдача лица иностранному государству, если имеются веские основания полагать, что там возможно применение пыток.
Правовые позиции Комитета. Комитет ... должен принять во внимание все относящиеся к делу обстоятельства, включая существование постоянной практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека ... Комитет напоминает, что цель такого определения заключается в том, чтобы установить, будет ли заинтересованному лицу лично угрожать предсказуемая и реальная опасность быть подвергнутым пыткам в стране, в которую оно вернется. Из этого следует, что существование практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека в этой стране само по себе не является достаточным основанием для вывода о том, что соответствующему лицу будет угрожать применение пыток в случае возвращения в эту страну; для установления наличия личной угрозы в отношении соответствующего лица должны существовать дополнительные основания. И напротив, отсутствие постоянной практики вопиющих нарушений прав человека не означает, что соответствующее лицо не может рассматриваться в качестве лица, которому угрожает опасность подвергнуться пыткам с учетом конкретных обстоятельств его дела (пункт 11.3 решения).
Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 1 (1997 год) относительно осуществления статьи 3 Конвенции, в котором говорится, что «при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений. Вместе с тем при оценке этого риска не следует брать за основу критерий высокой степени вероятности... Автор должен показать, что... такая опасность угрожает лично автору и является реальной»9. В своих предыдущих решениях Комитет устанавливал, что угроза пыток должна быть предсказуемой, реальной и личной (пункт 11.4 решения).
9 Замечание общего порядка № 1. Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят третья сессия. Дополнение № 44 (А/53/44 и Corr.1), приложение IX, пункты 6 и 7.
Комитет напоминает, что согласно своему Замечанию общего порядка № 1 об осуществлении статьи 3 он будет в значительной степени опираться на заявления по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника, но что при этом Комитет не связан такими заключениями и в соответствии с пунктом 4 статьи 22 Конвенции правомочен свободно оценивать факты с учетом всех обстоятельств по каждому конкретному делу10 (пункт 11.8 решения).
10 См., в частности, сообщение № 356/2008, «Н. С. против Швейцарии», решение, принятое 6 мая 2010 года.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет ссылается на свои заключительные замечания по четвертому периодическому докладу Узбекистана, в которых он выразил обеспокоенность в связи с поступающими многочисленными и согласующимися друг с другом утверждениями о том, что пытки и жестокое обращение постоянно используются сотрудниками правоохранительных и следственных органов или по их подстрекательству, или с их согласия, а также о том, что лишенные свободы лица подвергаются пыткам или жестокому обращению с целью принуждения их к даче признательных показаний и что такие показания впоследствии принимаются судами в качестве доказательств без проведения тщательного расследования утверждений о применении пыток (CAT/C/UZB/CO/4, пункты 7 и 16) (пункт 11.5 решения).
Комитет отмечает, что с запросом о выдаче брата заявителя обратились власти Узбекистана, обвиняющие его в совершении тяжких преступлений, включая терроризм, религиозный экстремизм, посягательства на конституционный строй и, в частности, участие в андижанских событиях. Комитет повторно заявляет о своей обеспокоенности, которую он выразил в своих заключительных замечаниях по итогам рассмотрения второго периодического доклада Казахстана, по поводу утверждений о принудительном возвращении в Узбекистан во имя борьбы с терроризмом и в связи с отсутствием информации об условиях возвращенных лиц, обращении с ними и их местонахождении после их передачи (CAT/C/KAZ/CO/2, пункт 15). Он ... напоминает о том, что содержащийся в статье 3 Конвенции принцип недопустимости возвращения является абсолютным и что борьба с терроризмом не освобождает государство-участника от соблюдения своего обязательства воздерживаться от высылки или возвращения («refouler») лиц в другие государства, в которых имеются серьезные основания полагать, что им будет угрожать опасность применения пыток11. В этом контексте Комитет также указывает, что предусмотренный в статье 3 Конвенции принцип недопустимости принудительного возвращения является абсолютным даже в том случае, если по результатам оценки в соответствии с Конвенцией 1951 года о статусе беженцев лицо исключается из категории беженцев согласно пункту F с) статьи 1 Конвенции12 (пункт 11.6 решения).
11 См.: сообщения № 39/1996, «Паес против Швеции». Соображения, принятые 28 апреля 1997 года; № 110/1998, «Нуньес Чипана против Венесуэлы». Соображения, принятые Комитетом по правам человека 10 ноября 1998 года, пункт 5.6 и № 297/2006, «Сингх Соги против Канады», решение, принятое 16 ноября 2007 года.
12 См.: сообщение № 444/2010, «Абдусаматов и др. против Казахстана», решение, принятое 1 июня 2012 года, пункт 13.7.
Комитет считает, что информация, которой он располагает, достаточно убедительно подтверждает существование практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека и значительного риска применения пыток или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения в Узбекистане, в частности к лицам, обвиняемым в терроризме и в участии в андижанских событиях (пункт 11.7 решения).
Комитет отмечает, что вопрос о том, угрожает ли брату заявителя применение пыток по возвращении в Узбекистан, был рассмотрен лишь Западно-Казахстанским областным судом в его Решении от 7 мая 2012 года. Суд попросту отверг обвинения брата автора сообщения, заявив, что нет «конкретных доказательств или оснований», подтверждающих, что брат заявителя будет подвергнут пыткам, и не оценив или даже не приняв к сведению представленные доказательства существования постоянной практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека в Узбекистане и многочисленные сообщения о том, что лица, обвиняемые в терроризме и участии в андижанских событиях, регулярно подвергаются пыткам (пункт 11.8 решения).
Комитет приходит к выводу о том, что брат заявителя, который обвиняется в терроризме, нарушении конституционного строя Узбекистана, незаконном создании религиозной организации, изготовлении и распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку, создании религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организаций и участии в них в связи с его предполагаемым участием в организации андижанских событий, достаточно убедительно доказал наличие предсказуемой, реальной и личной опасности применения пыток по возвращении в Узбекистан (пункт 11.9 решения).
Выводы Комитета. Комитет против пыток заключает, что выдача брата заявителя Узбекистану будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 12 решения).
Сообщение. «Али Аррас против Марокко». Сообщение № 477/2011. Соображение принято Комитетом 19 мая 2014 года.
Тема сообщения: применение пыток при содержании под стражей.
Вопросы существа: пытки или другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения, обязанность государства-участника провести оперативное и беспристрастное расследование, запрет на использование в качестве доказательства показаний, полученных под пытками.
Правовые позиции Комитета. Комитет ссылается на свою правовую практику, касающуюся некоторых основных гарантий, которые должны применяться ко всем лицам, лишенным свободы, в целях недопущения пыток. К таким гарантиям относится право заключенных на оперативный доступ к независимой правовой и медицинской помощи и на возможность связаться со своей семьей13. …Комитет отметил, что, действительно, подозреваемые в наибольшей степени рискуют стать жертвами пыток именно в тот период, когда они не имеют возможности связаться с родственниками и адвокатами14 (пункт 10.3 решения).
13 Замечание общего порядка № 2 (2007 год) о применении статьи 2 государствами-участниками, Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, шестьдесят третья сессия, Дополнение № 44 (А/63/44), приложение VI.
14 CAT/C/MAR/CO/4, пункт 8.
Комитет напоминает, что на основании статьи 15 Конвенции государство-участник должно обеспечить то, чтобы любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, не использовалось в качестве доказательства в ходе любого судебного разбирательства (пункт 10.8 решения).
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Учитывая такое отсутствие гарантий, касающихся доступа к правовой помощи, в частности во время предварительного заключения, лишение возможности связаться с семьей, отсутствие у семьи информации о месте его содержания под стражей, отказ в доступе к врачу и то обстоятельство, что заявитель был вынужден подписать заявления, составленные на языке, которым он не владеет, и ввиду отсутствия информации государства-участника, в которой оспаривались бы эти заявления, Комитет считает, что государство-участник не выполнило своих обязательств по пункту 1 статьи 2 и по статье 11 Конвенции (пункт 10.3 решения).
Комитет отмечает, что, несмотря на письмо, направленное заявителем на имя министра юстиции в феврале 2011 года, не было проведено никакого медицинского обследования и что в связи с его заявлением о возбуждении уголовного дела такое обследование было проведено лишь в январе 2012 года, то есть спустя более года после предполагаемых событий. Кроме того, в связи с указанным заявлением о возбуждении уголовного дела не проводилось никакого допроса заявителя вплоть до декабря 2011 года, и до этой даты заявитель ни разу не информировался о ходе производства по его делу или даже о том, что производство по его делу было возобновлено. Комитет отмечает, что государство-участник не представило никакой информации о результатах расследования и имевшихся в распоряжении властей доказательствах, ограничившись заявлением о том, что собранные данные были доведены до сведения заявителя. Комитет отмечает, что в момент принятия решения об утверждении обвинительного приговора апелляционный суд игнорировал утверждения заявителя о пытках и даже отказался признавать, что такие заявления делались в ходе производства (пункт 10.5 решения).
Комитет считает, что властями было допущено нарушение процедуры расследования, не совместимое с принятым государством по статье 12 Конвенции обязательством обеспечивать то, чтобы его компетентные органы проводили быстрое и беспристрастное расследование, когда имеются достаточные основания полагать, что была применена пытка. Не обеспечив соблюдение этого обязательства, государство-участник не выполнило также своего обязательства по статье 13 Конвенции – не обеспечило заявителю право на предъявление жалобы, что предполагает адекватное реагирование властей на такую жалобу путем проведения быстрого и беспристрастного расследования15 (пункт 10.6 решения).
15 Сообщение № 376/2009, «Бендиб против Алжира», решение Комитета от 8 ноября 2013 года, пункт 6.6.
Из постановлений апелляционного суда явствует, что признательные показания заявителя оказали решающее воздействие на вынесение решения о его осуждении. Комитет принимает к сведению утверждения заявителя, касающиеся пыток, которым он был якобы подвергнут во время своего предварительного заключения; что заявитель был осмотрен 20 сентября 2012 года независимым врачом, который сопровождал специального докладчика по вопросу о пытках во время его посещения Марокко и который пришел к выводу о том, что большинство следов, наблюдавшихся на теле заявителя, и испытываемые заявителем симптомы были совместимы с его утверждениями; что, как указано выше, государство-участник не выполнило своего обязательства по проведению быстрого и беспристрастного расследования заявлений о применении пыток и что апелляционный суд не принял всерьез заявления о пытках в момент вынесения обвинительного приговора заявителю на основе его признательных показаний, отказавшись даже признавать тот факт, что эти заявления делались в ходе судебного разбирательства. ... Комитет напоминает, что в своих заключительных замечаниях, касающихся четвертого периодического доклада Марокко, Комитет выразил обеспокоенность тем, что в соответствии со сложившейся в государстве-участнике следственной практикой признательные показания весьма часто рассматриваются как доказательства, позволяющие возбудить преследование и вынести обвинительный приговор, и что в основе многих обвинительных приговоров, в том числе по обвинению в терроризме, лежат признательные показания, что создает предпосылки для применения пыток и жестокого обращения по отношению к подозреваемым16 (пункт 10.8 решения).
16 CAT/C/MAR/CO/4, пункт 17.
Выводы Комитета. Комитет по правам человека констатирует, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении государством-участником пункта 1 статьи 2, а также статей 11, 12, 13 и 15 Конвенции (пункт 11 решения).
Сообщение. «Джамиля Бендиб против Алжира». Предполагаемая жертва: Мунир Хаммуш (сын Джамили Бендиб). Сообщение № 376/2009. Решение принято Комитетом 8 ноября 2013 года.
Тема сообщения: пытки в полицейском участке, приведшие к смерти жертвы.
Вопросы существа: пытки и жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, обязательство государства-участника обеспечить оперативное и беспристрастное расследование дела компетентными органами, право на подачу жалобы, право на возмещение.
Правовые позиции Комитета. Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 3 (2012 год)17 и напоминает, что статья 14 Конвенции не только признает право на справедливую и адекватную компенсацию, но и налагает на государства-участников обязанность обеспечивать то, чтобы жертва пытки получила возмещение. Комитет считает, что это возмещение должно охватывать весь ущерб, причиненный жертве, а также помимо иных мер восстановление в правах, компенсацию, равно как и соответствующие меры, гарантирующие, что нарушения не повторятся18 (пункт 6.7 решения).
17 Официальные документы Генеральной Ассамблеи, шестьдесят восьмая сессия, Дополнение № 44 (А/68/44), приложение X, пункты 2 и 6.
18 См.: Сахли против Алжира, пункт 9.7.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Не получив со стороны государства-участника никакого опровержения, Комитет приходит к заключению, что утверждения заявителя должны быть должным образом приняты во внимание и факты, изложенные заявителем, свидетельствуют об актах пытки по смыслу статьи 1 Конвенции (пункт 6.2 решения).
Государство-участник должно было предпринять все «законодательные, административные, судебные и другие меры для предупреждения актов пыток на любой территории под его юрисдикцией». Она [заявитель] добавляет, что в законодательстве Алжира не содержится никаких положений, запрещающих использование полученных под пыткой признаний или заявлений в качестве доказательств; что законодательством Алжира предусматривается срок предварительного заключения до 12 суток без возможности общения заключенного с одним из членов семьи, независимым адвокатом или независимым врачом и что столь долгий срок предварительного заключения без связи с внешним миром увеличивает опасность применения пыток и жестокого обращения. ... Мунир Хаммуш содержался в заключении без связи с внешним миром, без возможности общения с семьей, адвокатом или врачом. По причине явного отсутствия каких-либо механизмов контроля за деятельностью территориального центра экспертиз и расследований (далее – ТЦЭР) он подвергался повышенному риску применения актов пытки и, кроме того, был полностью лишен возможности воспользоваться средствами правовой защиты. На этом основании Комитет приходит к заключению о нарушении пункта 1 статьи 2, рассматриваемого совместно со статьей 1 Конвенции ... Комитет напоминает о своих заключительных замечаниях, принятых в мае 2008 года после рассмотрения третьего периодического доклада государства-участника, в которых он выразил свою озабоченность относительно предусмотренного законом срока предварительного заключения, который фактически может неоднократно продлеваться, а также относительно того, что закон не гарантирует права на пользование услугами адвоката в период предварительного заключения; таким образом, право лица, находящегося в предварительном заключении, на доступ к врачу и общение со своей семьей не всегда соблюдается на практике19. Эти замечания перекликаются с Замечанием общего порядка № 2 (2008 год), в котором Комитет привлекает внимание к содержанию обязательства, возложенного на государства-участников на основании пункта 1 статьи 2, в силу которого они обязаны предпринимать эффективные меры для предупреждения актов пыток, в частности предоставлять ряд основополагающих гарантий, применяющихся ко всем лишенным свободы лицам20 (пункт 6.4 решения).
19 CAT/C/DZA/CO/3, пункт 5.
20 Такие меры включают, в частности, ведение официального реестра содержащихся под стражей лиц, право содержащихся под стражей лиц быть информированными о своих правах, право оперативно получать независимую юридическую помощь, независимую медицинскую помощь и вступать в контакт с родственниками, потребность в наличии беспристрастных судебных механизмов для инспектирования и посещения мест содержания под стражей и мест лишения свободы и возможность получения доступа к средствам правовой защиты и оспаривания законности содержания под стражей или примененного обращения (Замечание общего порядка № 2 (2008 год), пункт 13).
Комитет напоминает о вынесенной в его заключительных замечаниях рекомендации государству-участнику, в которой среди прочего он призывает его проследить за созданием национального реестра лиц, содержащихся под стражей, и за обеспечением права заключенных на доступ к услугам врача и общение с семьей21 (пункт 6.5 решения).
21 CAT/C/DZA/CO/3, пункт 5.
Комитет отмечает, что, несмотря на наличие явных следов пытки и свидетельские показания, согласно которым сотрудники департамента разведки и безопасности (далее – ДРБ) подвергали жестоким пыткам Мунира Хаммуша, а также лиц, содержавшихся вместе с ним в ТЦЭР Константины, через семь лет после этих событий государством-участником не было проведено никакого расследования, направленного на выяснение фактических обстоятельств, приведших к смерти Мунира Хаммуша в период предварительного заключения. Государство-участник не представило никакой информации, которая могла бы опровергнуть эти факты. Комитет считает, что такой срок до начала расследования по обвинениям в пытке однозначно является недопустимо долгим и явно идет вразрез с обязательствами государства-участника согласно статье 12 Конвенции, которая требует незамедлительного проведения беспристрастного расследования в тех случаях, когда имеются достаточные основания полагать, что был совершен акт пытки22. Комитет также напоминает, что в ходе диалога, начатого с государством-участником в 2008 году, Комитет выразил свою озабоченность в связи с делом Мунира Хаммуша и напомнил, что государство-участник обязано автоматически возбуждать и систематически проводить оперативные и беспристрастные расследования во всех случаях, когда существуют веские основания полагать, что был совершен акт пытки, включая случаи смерти лица, содержащегося под стражей. Не исполнив данного обязательства, государство-участник также уклонилось от возложенной на него статьей 13 Конвенции ответственности за обеспечение права заявителя и ее семьи на подачу жалобы, которое предполагает, что органы государственной власти должны надлежащим образом отреагировать на такую жалобу и начать быстрое и беспристрастное расследование (пункт 6.6 решения).
22 См., в частности: сообщения № 341/2008, «Сахли против Алжира», решение, принятое 3 июня 2011 года, пункт 9.6, и № 269/2005, «Али Бен Салем против Туниса», решение, принятое 7 ноября 2007 года, пункт 16.7.
Несмотря на существование обстоятельств, убедительно доказывающих, что Мунир Хаммуш умер в период предварительного заключения в результате актов пытки, быстрое и беспристрастное расследование не было проведено, Комитет приходит к заключению, что государство-участник не выполнило также своих обязательств по статье 14 Конвенции (пункт 6.7 решения).
Выводы Комитета. Комитет по правам человека констатирует, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении государством-участником статей 1, 2 (пункт 1), 11, 12, 13 и 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.
Сообщение. «Бонифас Нтикараера против Бурунди». Сообщение № 503/2012. Решение принято Комитетом 12 мая 2014 года.
Тема сообщения: применение пыток сотрудниками полиции.
Вопросы существа: пытки или жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, обязательство по систематическому наблюдению за проведением допроса; обязательство государства-участника обеспечивать проведение компетентными органами быстрого и беспристрастного расследования; право на подачу жалобы; право на компенсацию.
Правовые позиции Комитета. Государство-участник должно было принять эффективные законодательные, административные, судебные и другие меры для предупреждения актов пытки на любой территории под его юрисдикцией (пункт 6.3 решения).
Комитет напоминает, что это положение не только закрепляет право на получение справедливой и адекватной компенсации, но и налагает на государства-участников обязательство принимать меры к тому, чтобы жертва пыток получала возмещение за ущерб. Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 3 (2012 год), где он указывает, что государства-участники должны обеспечивать то, чтобы жертвы пыток или жестокого обращения получили полное и эффективное возмещение и восполнение, включая компенсацию и другие средства, для возможно более полной реабилитации23. Это возмещение должно охватывать весь ущерб, причиненный жертве, а также помимо иных мер восстановление в правах, компенсацию, равно как и соответствующие меры, гарантирующие неповторение нарушений, с учетом обстоятельств каждого дела24 (пункт 6.5 решения).
23 Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, шестьдесят восьмая сессия, Дополнение № 44 (А/68/44), приложение X, пункт 5.
24 См.: «Бендиб против Алжира», пункт 6.7, и «Сахли против Алжира», пункт 9.7.
Оценка комитетом фактических обстоятельств дела. В данном случае Комитет отмечает, что автор был избит, а затем заключен под стражу без контакта со своей семьей, с адвокатом или врачом. Комитет ссылается на свои выводы по первоначальному докладу государства-участника, где он призвал государство-участника принять эффективные законодательные, административные и судебные меры для предупреждения любых актов пытки и жестокого обращения, а также принять срочные меры для того, чтобы все места содержания под стражей находились под контролем судебных властей и чтобы его представители не могли совершать акты произвольного задержания и применять пытки25. Явное отсутствие всякого механизма контроля за камерами в зданиях судебной полиции, где содержался автор, без сомнения подвергало его повышенной опасности подвергнуться пыткам и лишило его всякой возможности использовать средства правовой защиты. Комитет отмечает, что автор был избит, а затем заключен под стражу без контакта со своей семьей, с адвокатом или врачом (пункт 6.3 решения).
25 CAT/C/BDI/CO/1, пункт 10.
Комитет принял к сведению утверждения автора о том, что 17 октября 2010 года он был избит и арестован сотрудниками полиции ... Государством не было проведено никакого расследования даже спустя почти четыре года после их совершения. Комитет считает, что такое затягивание с проведением расследования утверждений о применении пыток является явно чрезмерным и прямо противоречит обязательствам государства-участника по статье 12 Конвенции, согласно которой должно проводиться быстрое и беспристрастное расследование, когда имеются достаточные основания полагать, что был совершен акт пытки. Не выполнив этого обязательства, государство-участник также нарушило свое обязательство по статье 13 Конвенции, согласно которой оно должно было гарантировать автору право на предъявление жалобы, предполагающее, что власти адекватно отреагируют на эту жалобу проведением быстрого и беспристрастного расследования26 (пункт 6.4 решения).
26 Там же, пункт 6.6.
Поскольку быстрого и беспристрастного расследования так и не было проведено, несмотря на наличие убедительных материальных доказательств того, что автор является жертвой актов пытки, которые остались безнаказанными (пункт 6.5 решения).
Комитет принял к сведению утверждение автора о том, что он содержался под стражей с 17 по 20 октября 2010 года в тесной камере управления судебной полиции, где находилось еще около 40 арестантов, что он оставался скованным наручниками в течение 32 часов, что его не кормили и что в первый день содержания под стражей ему было отказано в праве на доступ к врачу, несмотря на его просьбу и на его тяжелое состояние здоровья. Кроме того, Комитет принял к сведению аргумент заявителя о том, что он не был проинформирован о выдвинутых против него обвинениях, не имел доступа к адвокату и в течение всего срока задержания так и не был доставлен в суд (пункт 6.6 решения).
Выводы Комитета. Комитет против пыток ... заключает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении статей 1, 2 (пункт 1), 12, 13, 14 и 16, рассматриваемой в совокупности со статьей 11 Конвенции (пункт 7 решения).
Комитет настоятельно предлагает государству-участнику провести беспристрастное расследование указанных событий в целях привлечения к суду лиц, которые могут нести ответственность за то обращение, которому подверглась жертва (пункт 8 решения).
Сообщение. «Расим Байрамов против Казахстана». Сообщение № 497/2012. Решение принято Комитетом 14 мая 2014 года.
Тема сообщения: отсутствие оперативного и объективного расследования утверждений о пытках, непривлечение к ответственности виновных, непредоставление полного и адекватного возмещения вреда, признательные показания, полученные под принуждением; отсутствие надлежащей медицинской помощи.
Вопросы существа: право на обжалование приговора; право иметь достаточные возможности для подготовки своей защиты в апелляционном производстве; право на эффективное средство правовой защиты.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет считает, что обращение, описанное заявителем, можно характеризовать как действия, равнозначные пытке, сознательно совершенные должностными лицами с целью принуждения к даче признательных показаний. Кроме того, Комитет отмечает, что государство-участник лишь отрицает факт жестокого обращения с заявителем, не представляя при этом достаточных пояснений того, каким образом на практике государственные органы рассматривали жалобы заявителя и его матери на жестокое обращение/пытки (пункт 8.2 решения).
Заявитель ... не представил никаких медицинских заключений по поводу имеющихся у него телесных повреждений, причиненных ему жестоким обращением со стороны сотрудников полиции ... Комитет отмечает, что он [заявитель] неоднократно обращался по этому поводу в национальные органы, в том числе во время уголовного разбирательства в суде, вплоть до высшей инстанции. Комитет ... отмечает утверждение заявителя о том, что после заключения под стражу в изолятор временного содержания ему не была обеспечена медицинская помощь и что, когда 1 августа 2008 года его перевели в колонию № 161/1, медицинский персонал отказался признать или отразить в медицинских заключениях наличие у него телесных повреждений. Комитет отмечает, что государство-участник не опровергло эти утверждения. ... Комитет считает, что утверждениям заявителя следует придать должное значение, в частности, с учетом того, что помощь он мог получить только от тюремного медицинского персонала и не имел возможности воспользоваться услугами независимого медицинского эксперта, который мог бы задокументировать его повреждения. ... Комитет отмечает не оспоренные государством-участником утверждения заявителя о том, что по факту поступления в государственные органы его жалоб и жалоб его матери на жестокое обращение не было проведено ни допросов, ни судебно-медицинских экспертиз. ... Комитет принимает к сведению пояснения заявителя о том, что отказ от жалоб на действия полицейских в управление внутренних дел (далее – УВД) он подписал под угрозами и принуждением со стороны администрации пенитенциарного учреждения, чтобы избежать негативных последствий (пункт 8.3 решения).
... Комитет отмечает, что тот факт, что в то время, в которое, как утверждает заявитель, он подвергался пыткам и получил серьезные травмы, он находился под стражей в полиции, является неопровержимым. ... Комитет отмечает, что государство-участник не пояснило, какие конкретно меры принимались соответствующими органами для рассмотрения указанных жалоб. ... Комитет отмечает, что государство-участник не представило медицинских заключений о состоянии здоровья заявителя, подтверждающих утверждения государства-участника об отсутствии у заявителя следов жестокого обращения. В этих обстоятельствах и с учетом представленного заявителем подробного описания жестокого обращения, которому его подвергали с целью принудить его к даче признательных показаний, и того, что государство-участник не представило никаких объективных доказательств в форме медицинской документации, чтобы опровергнуть утверждения заявителя о причиненных ему телесных повреждениях, а также в свете имеющихся в его распоряжении информации и материалов Комитет приходит к выводу о том, что утверждениям заявителя необходимо уделить должное внимание27 (пункт 8.4 решения).
27 См., например: сообщение № 207/2002, (CAT/C/33/D/207/2002) «Димитриевич против Сербии и Черногории», Решение от 24 ноября 2004 года, пункт 5.3; сообщение № 172/2000 (CAT/C/35/D/172/2000), «Димитриевич против Сербии и Черногории», Решение от 16 ноября 2005 года, пункт 7.1.
Комитет отмечает, что хотя заявитель сообщил об актах пытки вскоре после случившегося, когда прокурор города Рудного посетил пенитенциарное учреждение, в котором он находился, предварительное следствие было начато только через один месяц, когда мать заявителя была проинформирована прокуратурой города Рудного о том, что ее жалоба была направлена на рассмотрение в департамент внутренних дел (далее – ДВД). Кроме того, и ДВД и УВД неоднократно отказывали в возбуждении уголовного дела из-за нехватки доказательств. Заявитель также утверждает, что по его делу не было проведено надлежащего расследования, поскольку сотрудники полиции не были заинтересованы в проведении всестороннего расследования. Кроме того, расследование его утверждений продолжалось около двух с половиной лет и не осуществлялось независимым органом. Его жалобы на пытки, которые он подавал в суды, также игнорировались, по ним не возбуждалось никакого расследования, а виновные не привлекались к уголовной ответственности (пункт 8.5 решения).
Комитет отмечает, что в данном деле расследование было поручено отделу по уголовным делам Управления внутренних дел города Рудного (УВД) и Управлению собственной безопасности Департамента внутренних дел Кустанайской области (ДВД), то есть тому же учреждению, в котором предположительно были совершены пытки, и органу, находящемуся в той же системе подчинения. В этом контексте Комитет выражает свою озабоченность по поводу того, что предварительное расследование утверждений о пытках и жестоком обращении проводится управлением собственной безопасности, входящим в ту же систему подчинения, что и регулярные органы полиции, в связи с чем такое расследование не является беспристрастным28 (пункт 8.6 решения).
28 См.: Заключительные замечания по второму периодическому докладу Казахстана, документ Организации Объединенных Наций CAT/C/KAZ/CO/2, 12 декабря 2008 года, пункт 24.
Предварительное расследование было начато спустя более месяца с даты предполагаемых пыток, совершенных 17 и 18 июля 2008 года. Расследование в значительной степени опиралось на показания предполагаемых виновников – сотрудников полиции, которые отрицали свою причастность к совершению пыток, не уделяли должного внимания утверждениям заявителя и его родственников. ... Комитет отмечает, что согласно имеющейся в его распоряжении информации сам заявитель не был допрошен по факту жестокого обращения с ним и никаких судебно-медицинских экспертиз по делу не проводилось. Впоследствии было отказано в возбуждении уголовного дела, и предполагаемым виновникам не было предъявлено обвинение по причине отсутствия достаточных доказательств. В результате заявитель не имеет возможности получить какое-либо возмещение (пункт 8.7 решения).
Комитет отмечает, что не вызывает сомнения тот факт, что отказ в возбуждении уголовного дела лишил заявителя возможности предъявить гражданский иск с требованием компенсации, поскольку в соответствии с внутренним законодательством право на компенсацию за пытки возникает только после вынесения судом обвинительного приговора виновным должностным лицам по уголовному делу (пункт 8.9 решения).
Выводы Комитета. Комитет постановляет, что представленные факты свидетельствуют о том, что обращение с заявителем на ранних стадиях его содержания под стражей в полиции, которая вела расследование, завершившееся принудительным признанием заявителя в отсутствие адвоката, равнозначно нарушению государством-участником статьи 1 Конвенции, рассматриваемой в совокупности с пунктом 1 статьи 2 Конвенции, в силу того, что государственные органы не приняли мер по предотвращению актов пытки и наказанию виновных (пункт 8.4 решения).
Комитет приходит к заключению о том, что государство-участник не выполнило свое обязательство, связанное с проведением быстрого и беспристрастного расследования утверждений заявителя о применении пыток и обеспечением ему права на предъявление жалобы компетентным властям и быстрое и беспристрастное рассмотрение такой жалобы, в нарушение статей 12 и 13 Конвенции (пункт 8.8 решения).
Комитет приходит к выводу о том, что государство-участник также нарушило свои обязательства по статье 14 Конвенции29 (пункт 8.9 решения).
29 См., например: сообщение № 207/2002 (CAT/C/33/D/207/2002), «Димитриевич против Сербии и Черногории», Решение от 24 ноября 2004 года, пункт 5.5.
Комитет приходит к выводу о том, что государство-участник не проверило, не были ли заявления, принятые в качестве свидетельства, получены с помощью пыток. В этих обстоятельствах Комитет приходит к заключению о наличии нарушения статьи 15 Конвенции (пункт 8.9 решения).
Комитет призывает государство-участника провести надлежащее беспристрастное и независимое расследование, с тем чтобы предать правосудию виновных в обращении с заявителем, предоставить заявителю справедливое и надлежащее возмещение за причиненные ему страдания, включая компенсацию и полную реабилитацию, и предупреждать подобные нарушения в будущем (пункт 10 решения).
В Постановлении Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) от 27 ноября 2014 года по делу № 20696/06, 22504/06, 41167/06, 6193/07, 18589/07 «Еремцов и другие против России» установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) в связи с необеспечением справедливости судебных разбирательств по уголовным делам Еремцова И. В., Антонова Д. М., Никитина С. Е., Мордвинова И. В. и Кузнецова В. В., выразившееся в том, что в основу обвинительных приговоров заявителей были положены доказательства, полученные в результате оперативно-розыскных мероприятий – проверочных закупок наркотических средств, проведенных без надлежащей проверки доводов заявителей об имевшей место провокации.
Обстоятельства дела. В отношении каждого из заявителей правоохранительными органами были проведены оперативно-розыскные мероприятия в форме проверочной закупки наркотических средств. В результате этих мероприятий заявители были признаны виновными в совершении преступлений, связанных со сбытом наркотических средств.
Заявители утверждали, что сотрудники правоохранительных органов спровоцировали их на совершение преступлений, связанных с наркотиками.
Позиция Европейского Суда. Европейский Суд отметил, что «при наличии правдоподобного и даже спорного утверждения о провокации национальные суды обязаны установить в рамках состязательного процесса основания проведения операции, степень участия сотрудников правоохранительных органов в совершении преступного деяния, а также характер какого-либо подстрекательства или давления, которому был подвергнут заявитель» (пункт 16 постановления).
Европейский Суд подчеркнул, что «довод о провокации не может рассматриваться без истребования всех соответствующих материалов, касающихся предполагаемого изначального существования «оперативной информации», обличающей заявителей, до проведения оперативно-розыскных мероприятий и без допроса тайных агентов о ранних этапах их внедрения» (пункт 16 постановления).
Учитывая все обстоятельства дела, Европейский Суд заключил, что «отсутствие в российской правовой системе ясной и предсказуемой процедуры санкционирования проверочных закупок остается структурной проблемой, которая подвергает заявителей произволу со стороны правоохранительных органов и не позволяет национальным судам провести эффективный судебный пересмотр их доводов о провокации» (пункт 24 постановления).
В Постановлении Европейского Суда от 24 апреля 2012 года по делу № 1413/05 «Дамир Сибгатуллин против России» установлено нарушение пункта 1 и подпункта «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с нарушением права Сибгатуллина Д. Д. на справедливое судебное разбирательство ввиду того, что в основу обвинительного приговора заявителя были положены показания свидетелей, полученные на стадии предварительного следствия, без обеспечения их явки в областной суд.
Обстоятельства дела. В Республике Узбекистан в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело. Ему были предъявлены обвинения в ограблении и убийстве. Заявитель бежал из Узбекистана в Россию. Сотрудники прокуратуры Российской Федерации возбудили в отношении заявителя уголовное дело по факту преступлений, предположительно совершенных им в Узбекистане. В ходе судебных заседаний в областном суде были оглашены показания свидетелей и соучастника заявителя, которые не предстали перед присяжными и не давали показаний в открытом судебном заседании. Областной суд не располагал информацией о причинах отсутствия некоторых свидетелей, однако огласил их показания, указав, что на попытки добиться их явки ушло шесть месяцев. Областной суд посчитал отсутствие свидетелей оправданным в силу их личных обстоятельств или потому, что узбекские власти так и не смогли их найти.
Позиция Европейского Суда. Европейский Суд отметил, что «сам факт участия обвиняемого в очных ставках со свидетелями в ходе предварительного расследования не может сам по себе лишить его или ее права на допрос этих свидетелей в суде» (пункт 47 постановления).
Европейский Суд подчеркнул, что «хотя такие причины, как невозможность нести расходы, связанные с поездкой в Россию, плохое здоровье или сложная ситуация в семье, являются уважительными, [областной] суд не стал вдаваться в конкретные обстоятельства ситуации каждого свидетеля и не рассмотрел вопрос о возможном наличии альтернативных способов обеспечения личной дачи показаний с их стороны... согласно соответствующим положениям российского законодательства, свидетелям было предоставлено право требовать возмещения судебных расходов и издержек, в том числе расходов, связанных с проездом, понесенных в результате их участия в уголовном судопроизводстве... областной суд [мог] выйти за рамки обычных средств обеспечения прав стороны защиты на перекрестный допрос свидетелей, например, организовать встречу адвоката заявителя со свидетелями в Узбекистане... или использовать современные средства аудиовизуальной коммуникации, чтобы сторона защиты имела возможность задать свидетелям вопросы» (пункт 56 постановления).
Учитывая все обстоятельства дела, Европейский Суд заключил, что «нельзя считать, что заявитель имел надлежащую и адекватную возможность оспорить показания свидетелей, которые имели решающее значение при признании его виновным, и следовательно, в отношении его не было проведено справедливого судебного разбирательства. Таким образом, по настоящему делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6, взятого в совокупности с подпунктом «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции « (пункт 58 постановления).
См. также приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу № 33761/05 «Терещенко против России».
Тексты приведенных соображений и замечаний общего порядка Комитета против пыток находятся на официальном сайте Комитета http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/CCPR/Pages/CCPRIndex.aspx.
Неофициальный перевод текстов постановлений получен из аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека и в цитатах не изменен.
Управление систематизации
законодательства и анализа
судебной практики Верховного Суда
Российской Федерации